Божественная комедия персонажи, Главные герои Божественной комедии Данте Алигьери
Им суждено было испытывать страшные муки голода до тех пор, пока души искренне не раскаются и не искупят свои грехи. Рысь 2. Она вышла замуж не за Данте , Данте тоже женился и стал отцом четырёх детей.
Он попытался было добраться до гор, позолоченных первыми лучами солнца, но безуспешно. В лесу Данте явился дух Вергилия — «честь и светоч всех певцов земли» , который предложил отправиться в путешествие через Ад и Чистилище, чтобы добраться до заветного Рая. Данте страшился отправиться в дорогу, но, узнав, что за него замолвила слово Беатриче — его возлюбленная, умершая в юности, согласился пройти все круги Ада.
У врат Ада Данте поделился своими страхами с Вергилием, но тот ответил, что «здесь страх не должен подавать совета». Взяв Данте за руку, он повел его внутрь, где их оглушили «вздохи, плач и исступленный крик».
Герой узнал, что здесь оказались те «ничтожные, которых не возьмут ни бог, ни супостаты божьей воли». Подойдя к реке, Данте заметил старика Харона, который перевозил души усопших на другой берег, где начинался первый круг Ада — Лимб. Он представлял собой место, в котором скорбели души некрещеных младенцев и тех, кто «бога чтил не так, как мы должны».
Второй круг Ада, в котором хозяйничал демон Минос, был создан «для тех, кого земная плоть звала, кто предал разум власти вожделений». У входа в третий круг Ада грешников встречал «трехзевый Цербер, хищный и громадный». Под непрекращающимся дождем и градом здесь томились души чревоугодников.
Следующий круг Ада, охраняемый звероподобным демоном Плутосом, служил местом заключения для скупцов и прожигателей жизни. Вскоре перед путешественниками предстал город Дит, вход в который охраняли полчища демонов. После непродолжительной беседы они пустили внутрь отважных путников. Здесь Данте встретил Медузу Горгону, но, предупрежденный Вергилием, вовремя успел закрыть глаза — «ужасно увидеть лик Горгоны» , способной навсегда ослепить человека.
Вергилий объяснил своему спутнику, как устроены последних три круга, расположенных в нижнем ярусе Ада, у самого центра Земли. На страже седьмого круга Ада стоял дикий и злобный Минотавр. Кровавый бурлящий поток пожирал здесь тех, «кто насилье ближнему нанес» , а сверху их обстреливали из луков кентавры.
Во втором поясе седьмого круга Данте встретил лишь колючие растения, в которые были обращены души самоубийц. В третьем поясе седьмого круга томились богохульники, на чьи непокорные головы «опускалась вьюга огневая». Перед путниками из бездонной пропасти явился Герион — адский стражник восьмого круга, где жестоко карались обманщики.
Они сели на его спину и помчались на дно пропасти. Восьмой круг Ада состоял из десяти Злых Щелей — глубоких рвов концентрической формы. В первом из них бесы избивали плетками обольстителей и сводников, во втором рву перед путниками «предстали толпы влипших в кал зловонный» — таковой была участь всех льстецов. В третьей щели карались святокупцы — служители церкви, торговавшие при жизни церковными должностями.
Тела их были зажаты огромными валунами, а пятки — охвачены пламенем. Следующий ров принадлежал прорицателям и ясновидцам, каждый из которых был «странно скручен в том месте, где к лицу подходит грудь». В шестом рву шли толпы грешников «неспешным шагом, без надежды, в слезах, устало двигаясь вперед» — это были лицемеры, облаченные в свинцовые плащи.
Седьмая щель служила темницей для воров, где их тела испепелялись и разваливались на куски, чтобы затем вновь собраться в тело — такая кара продолжалась бесконечно. Фальшивомонетчиков ждала печальная участь в последней щели восьмого круга Ада, где они страдали зловонной чесоткой.
Данте и Вергилий увидели «строй гигантов» , которые были наказаны тем, что не могли пошевелиться. Путники добрались до колодца, где «новый исполин, Антей, возник из темной котловины». Вергилий задобрил его, и великан перенес их «в провал, где поглощен Иуда тьмой предельной и Люцифер».
На дне колодца находилось ледяное озеро Коцит, в котором «синели души грешных изо льда» — это был последний круг Ада. Здесь страдали души предателей. В центре ледяного озера располагался Трехликий Люцифер.
В одной его пасти находился Иуда, во второй — Брут, и в третьей — Кассий. Грехи их были гораздо ужаснее всех остальных. Вергилий сообщил Данте, что их путешествие по кругам Ада подошло к концу, и теперь они могут узреть небеса. Путники «вышли на пустынный брег» , и Данте был безмерно рад вновь видеть солнечный свет.
Они повстречали челн, управляемый прекрасным ангелом, который привез к подножию горы души умерших людей. Среди них были грешники, успевшие раскаяться в своих нечестивых поступках перед смертью, отважные воины, павшие в бою, несчастные, умершие насильственной смертью. Данте залюбовался ночным небом, когда появились на нем три яркие звезды, «зажегшие вкруг остья небосвод» — символы веры, надежды и любви. Вергилий и другие тени не нуждались в отдыхе, в то время как обессиленный Данте провалился в глубокий сон.
Проснувшись, он был крайне удивлен и напуган: ярко сияло солнце и «море расстилалось перед взглядом». Вергилий рассказал, что пока поэт спал, появилась святая Лючия и перенесла его к самому входу в Чистилище. Подойдя к скале, путники увидели «три больших ступени, разных цветом, и вратника, сомкнувшего уста».
Ангел, охранявший ворота в Чистилище, начертил на лбу каждого из них букву «Р», след от которой должен был исчезнуть по мере продвижения к вершине скалы. Чистилище было также поделено на части — круги.
В первом круге находились «христиане, гордые сердцами». Большие каменные глыбы давили им на спины, и держались они из последних сил, сгибаясь под большой тяжестью. Однако тени пели хвалу Господу и просили наставить людей на путь истинный. Неожиданно в глаза Данте «ударил новый блеск». Вергилий объяснил, что к ним приблизился ангел «сказать, что путь открыт». Так путешественники оказались в третьем круге, предназначенном для очищения душ, отравленных гневом. Следующий круг Чистилища был отведен тем душам, которые при жизни предавались унынию.
От одной из душ Данте узнал, что «любви к добру, неполной и унылой, здесь придается мощность». В пятом круге находились расточители и скупцы, а шестой круг предназначался чревоугодникам. Им суждено было испытывать страшные муки голода до тех пор, пока души искренне не раскаются и не искупят свои грехи. Седьмой круг Чистилища предназначался сластолюбцам, что «забыли о людском законе, спеша насытить страсть, как скот спешит». Свои души они очищали тем, что горели в огне и пели оды целомудренной жизни.
К этому моменту у Данте были стерты почти все буквы со лба — он был готов к тому, чтобы вступить в «Господень лес, тенистый и живой». Это и был Земной Рай, в котором обитало бы все человечество, если бы Ева не нарушила запрет. Здесь Данте повстречал свою возлюбленную — Беатриче, которая умерла в возрасте 25 лет. Вергилий исчез, и его место возле Данте заняла Беатриче. С ее помощью поэт смог воочию взглянуть на все девять кругов Ада и семь кругов Чистилища и осознать, насколько опасно грешить в земной жизни.
Веди меня, мой учитель и наставник! Над входом в Ад надпись, отнимающая всякую надежду у входящих. Мы вошли. Здесь, прямо за входом, стонут жалкие души не творивших при жизни ни добра, ни зла. Далее река Ахерон. Через неё свирепый Харон перевозит на лодке мертвецов. Нам — с ними. Вергилий усмирил его. Издали слышен грохот, дует ветер, сверкнуло пламя. Я лишился чувств…. Первый круг Ада — Лимб.
Тут томятся души некрещёных младенцев и славных язычников — воителей, мудрецов, поэтов в их числе и Вергилия. Они не мучаются, а лишь скорбят, что им как нехристианам нет места в Раю. Мы с Вергилием примкнули к великим поэтам древности, первый из которых Гомер. Степенно шли и говорили о неземном.
У спуска во второй круг подземного царства демон Минос определяет, какого грешника в какое место Ада надлежит низвергнуть. На меня он отреагировал так же, как Харон, и Вергилий так же его усмирил. Мы увидели уносимые адским вихрем души сладострастников Клеопатра, Елена Прекрасная и др. Среди них Франческа, и здесь неразлучная со своим любовником. Безмерная взаимная страсть привела их к трагической гибели.
Глубоко сострадая им, я вновь лишился чувств. В круге третьем свирепствует звероподобный пёс Цербер. Залаял было на нас, но Вергилий усмирил и его. Здесь валяются в грязи, под тяжёлым ливнем, души грешивших обжорством.
Среди них мой земляк, флорентиец Чакко. Мы разговорились о судьбах родного города. Чакко попросил меня напомнить о нем живым людям, когда вернусь на землю.
Демон, охраняющий четвёртый круг, где казнят расточителей и скупцов среди последних много духовных лиц — папы, кардиналы , — Плутос. Вергилию тоже пришлось его осадить, чтобы отвязался.
Из четвёртого спустились в пятый круг, где мучаются гневные и ленивые, погрязшие в болотах Стигийской низины.
Подошли к какой-то башне. Это целая крепость, вокруг неё обширный водоём, в чёлне — гребец, демон Флегий. После очередной перебранки сели к нему, плывём. Какой-то грешник попытался уцепиться за борт, я его обругал, а Вергилий отпихнул. Перед нами адский город Дит.
Всякая мёртвая нечисть мешает нам в него войти. Вергилий, оставив меня ох, страшно одному! А тут ещё и адские фурии перед нами предстали, угрожая.
Выручил внезапно явившийся небесный посланник, обуздавший их злобу. Мы вошли в Дит. Всюду объятые пламенем гробницы, из которых доносятся стоны еретиков. По узкой дороге пробираемся между гробницами. Из одной гробницы вдруг выросла могучая фигура. Это Фарината, мои предки были его политическими противниками. Во мне, услышав мою беседу с Вергилием, он угадал по говору земляка.
Гордец, казалось, он презирает всю бездну Ада. Мы заспорили с ним, а тут из соседней гробницы высунулась ещё одна голова: да это же отец моего друга Гвидо! Ему померещилось, что я мертвец и что сын его тоже умер, и он в отчаянии упал ниц.
Фарината, успокой его; жив Гвидо! Близ спуска из шестого круга в седьмой, над могилой папы-еретика Анастасия, Вергилий объяснил мне устройство оставшихся трёх кругов Ада, сужающихся книзу к центру земли , и какие грехи в каком поясе какого круга караются.
Седьмой круг сжат горами и охраняем демоном-полубыком Минотавром, грозно заревевшим на нас. Вергилий прикрикнул на него, и мы поспешили отойти подальше. Увидели кипящий кровью поток, в котором варятся тираны и разбойники, а с берега в них кентавры стреляют из луков. Кентавр Несс стал нашим провожатым, рассказал о казнимых насильниках и помог перейти кипящую реку вброд.
Кругом колючие заросли без зелени. Я сломал какую-то ветку, а из неё заструилась чёрная кровь, и ствол застонал. Оказывается, эти кусты — души самоубийц насильников над собственной плотью. Их клюют адские птицы Гарпии, топчут мимо бегущие мертвецы, причиняя им невыносимую боль. Один растоптанный куст попросил меня собрать сломанные сучья и вернуть их ему. Выяснилось, что несчастный — мой земляк. Я выполнил его просьбу, и мы пошли дальше. Видим — песок, на него сверху слетают хлопья огня, опаляя грешников, которые кричат и стонут — все, кроме одного: тот лежит молча.
Кто это? Царь Капаней, гордый и мрачный безбожник, сражённый богами за свою строптивость. Он и сейчас верен себе: либо молчит, либо громогласно клянёт богов. А вот навстречу нам, мучимые огнём, движутся души новых грешников.
Среди них я с трудом узнал моего высокочтимого учителя Брунетто Латини. Он среди тех, кто повинен в склонности к однополой любви. Мы разговорились. Брунетто предсказал, что в мире живых ждёт меня слава, но будут и многие тяготы, перед которыми нужно устоять.
Учитель завещал мне беречь его главное сочинение, в котором он жив, — «Клад». И ещё трое грешников грех — тот же пляшут в огне. Все флорентийцы, бывшие уважаемые граждане. Я поговорил с ними о злосчастиях нашего родного города. Они просили передать живым землякам, что я видел их.
Затем Вергилий повёл меня к глубокому провалу в восьмой круг. Нас спустит туда адский зверь. Он уже лезет к нам оттуда. Это пёстрый хвостатый Герион. Пока он готовится к спуску, есть ещё время посмотреть на последних мучеников седьмого круга — ростовщиков, мающихся в вихре пылающей пыли.
С их шей свисают разноцветные кошельки с разными гербами. Разговаривать я с ними не стал. В путь! Усаживаемся с Вергилием верхом на Гериона и — о ужас! Герион тотчас же улетел. Восьмой круг разделён на десять рвов, называемых Злопазухами. В первом рву казнятся сводники и соблазнители женщин, во втором — льстецы. Сводников зверски бичуют рогатые бесы, льстецы сидят в жидкой массе смрадного кала — вонь нестерпимая.
Кстати, одна шлюха наказана здесь не за то, что блудила, а за то, что льстила любовнику, говоря, что ей хорошо с ним. Следующий ров третья пазуха выложен камнем, пестреющим круглыми дырами, из которых торчат горящие ноги высокопоставленных духовных лиц, торговавших церковными должностями. Головы же и туловища их зажаты скважинами каменной стены.
Их преемники, когда умрут, будут так же на их месте дрыгать пылающими ногами, полностью втеснив в камень своих предшественников. Так объяснил мне папа Орсини, поначалу приняв меня за своего преемника. В четвёртой пазухе мучаются прорицатели, звездочёты, колдуньи. У них скручены шеи так, что, рыдая, они орошают себе слезами не грудь, а зад.
Я и сам зарыдал, увидев такое издевательство над людьми, а Вергилий пристыдил меня; грех жалеть грешников! Но и он с сочувствием рассказал мне о своей землячке, прорицательнице Манто, именем которой была названа Мантуя — родина моего славного наставника. Пятый ров залит кипящей смолой, в которую черти Злохваты, чёрные, крылатые, бросают взяточников и следят, чтобы те не высовывались, а не то подденут грешника крючьями и отделают самым жестоким образом.
У чертей клички: Злохвост, Косокрылый и пр. Часть дальнейшего пути нам придётся пройти в их жуткой компании. Они кривляются, показывают языки, их шеф произвёл задом оглушительный непристойный звук. Такого я ещё не слыхивал! Мы идём с ними вдоль канавы, грешники ныряют в смолу — прячутся, а один замешкался, и его тут же вытащили крючьями, собираясь терзать, но позволили прежде нам побеседовать с ним.
Бедняга хитростью усыпил бдительность Злохватов и нырнул обратно — поймать его не успели. Раздражённые черти подрались между собой, двое свалились в смолу. В суматохе мы поспешили удалиться, но не тут-то было! Они летят за нами. Вергилий, подхватив меня, еле-еле успел перебежать в шестую пазуху, где они не хозяева. Здесь лицемеры изнывают под тяжестью свинцовых позолоченных одежд.
А вот распятый прибитый к земле колами иудейский первосвященник, настаивавший на казни Христа. Его топчут ногами отяжелённые свинцом лицемеры. Труден был переход: скалистым путём — в седьмую пазуху. Тут обитают воры, кусаемые чудовищными ядовитыми змеями. От этих укусов они рассыпаются в прах, но тут же восстанавливаются в своём обличье.
Среди них Ванни Фуччи, обокравший ризницу и сваливший вину на другого. Человек грубый и богохульствующий: Бога послал прочь, воздев кверху два кукиша. Тут же на него набросились змеи люблю их за это. Потом я наблюдал, как некий змей сливался воедино с одним из воров, после чего принял его облик и встал на ноги, а вор уполз, став пресмыкающимся гадом.
Таких метаморфоз не отыщете и у Овидия. Ликуй, Флоренция: эти воры — твоё отродье! Стыдно… А в восьмом рву обитают коварные советчики. Среди них Улисс Одиссей , его душа заточена в пламя, способное говорить! Так, мы услышали рассказ Улисса о его гибели: жаждущий познать неведомое, он уплыл с горсткой смельчаков на другой конец света, потерпел кораблекрушение и вместе с друзьями утонул вдали от обитаемого людьми мира.
Другой говорящий пламень, в котором скрыта душа не назвавшего себя по имени лукавого советчика, рассказал мне о своём грехе: этот советчик помог римскому папе в одном неправедном деле — рассчитывая на то, что папа отпустит ему его прегрешение. К простодушному грешнику небеса терпимее, чем к тем, кто надеется спастись покаянием. Мы перешли в девятый ров, где казнят сеятелей смуты. Вот они, зачинщики кровавых раздоров и религиозных смут. Дьявол увечит их тяжёлым мечом, отсекает носы и уши, дробит черепа.
Тут и Магомет, и побуждавший Цезаря к гражданской войне Курион, и обезглавленный воин-трубадур Бертран де Борн голову в руке несёт, как фонарь, а та восклицает: «Горе! Далее я встретил моего родича, сердитого на меня за то, что его насильственная смерть осталась неотомщенной. Затем мы перешли в десятый ров, где алхимики маются вечным зудом. Один из них был сожжён за то, что шутя хвастался, будто умеет летать, — стал жертвой доноса. В Ад же попал не за это, а как алхимик. Здесь же казнятся те, кто выдавал себя за других людей, фальшивомонетчики и вообще лгуны.
Двое из них подрались между собой и потом долго бранились мастер Адам, подмешивавший медь в золотые монеты, и древний грек Синон, обманувший троянцев. Вергилий упрекнул меня за любопытство, с которым я слушал их. Наше путешествие по Злопазухам заканчивается. Мы подошли к колодцу, ведущему из восьмого круга Ада в девятый. Там стоят древние гиганты, титаны. В их числе Немврод, злобно крикнувший нам что-то на непонятном языке, и Антей, который по просьбе Вергилия спустил на своей огромной ладони нас на дно колодца, а сам тут же распрямился.
Итак, мы на дне вселенной, близ центра земного шара. Перед нами ледяное озеро, в него вмёрзли предавшие своих родных.
Одного я случайно задел ногою по голове, тот заорал, а себя назвать отказался. Тогда я вцепился ему в волосы, а тут кто-то окликнул его по имени. Негодяй, теперь я знаю, кто ты, и расскажу о тебе людям! А он: «Ври, что хочешь, про меня и про других!
Спрашиваю: за что? Оторвавшись от своей жертвы, он ответил мне. Он, граф Уголино, мстит предавшему его былому единомышленнику, архиепископу Руджьери, который уморил его и его детей голодом, заточив их в Пизанскую башню.
Нестерпимы были их страдания, дети умирали на глазах отца, он умер последним. Позор Пизе! Идём далее. А это кто перед нами? Но он же, насколько я знаю, не умирал, так как же оказался в Аду? Бывает и такое: тело злодея ещё живёт, а душа уже в преисподней. В центре земли вмёрзший в лёд властитель Ада Люцифер, низверженный с небес и продолбивший в падении бездну преисподней, обезображенный, трехликий. Из первой его пасти торчит Иуда, из второй Брут, из третьей Кассий, Он жуёт их и терзает когтями.
Хуже всех приходится самому гнусному предателю — Иуде. От Люцифера тянется скважина, ведущая к поверхности противоположного земного полушария. Мы протиснулись в неё, поднялись на поверхность и увидели звезды.
Да помогут мне Музы воспеть второе царство! Его страж старец Катон встретил нас неприветливо: кто такие? Вергилий объяснил и, желая умилостивить Катона, тепло отозвался о его жене Марции. При чем здесь Марция? Пройдите к берегу моря, умыться надо! Мы пошли. Вот она, морская даль. А в прибрежных травах — обильная роса. Ею Вергилий смыл с моего лица копоть покинутого Ада. Из морской дали к нам плывёт управляемый ангелом чёлн. В нем души усопших, которым посчастливилось не попасть в Ад.
Причалили, сошли на берег, и ангел уплыл. Тени прибывших столпились вокруг нас, и в одной я узнал своего друга, певца Козеллу. Хотел обнять его, но ведь тень бесплотна — обнял самого себя. Козелла по моей просьбе запел про любовь, все заслушались, но тут появился Катон, на всех накричал не делом занялись! Вергилий был недоволен собою: дал повод накричать на себя… Теперь нам нужно разведать предстоящую дорогу.
Посмотрим, куда двинутся прибывшие тени. А они сами только что заметили, что я-то не тень: не пропускаю сквозь себя свет.
Вергилий все им объяснил. Итак, спешим к подножию чистилищной горы. Но все ли спешат, всем ли так уж не терпится? Вон близ большого камня расположилась группа не очень торопящихся к восхождению наверх: мол, успеется; лезь тот, кому неймётся.
Среди этих ленивцев я узнал своего приятеля Белакву. Приятно видеть, что он, и при жизни враг всякой спешки, верен себе. В предгорьях Чистилища мне довелось общаться с тенями жертв насильственной смерти. Многие из них были изрядными грешниками, но, прощаясь с жизнью, успели искренне покаяться и потому не попали в Ад.
То-то досада для дьявола, лишившегося добычи! Он, впрочем, нашёл как отыграться: не обретя власти над душою раскаявшегося погибшего грешника, надругался над его убитым телом. Неподалёку от всего этого мы увидели царственно-величественную тень Сорделло. Он и Вергилий, узнав друг в друге поэтов-земляков мантуанцев , братски обнялись. Вот пример тебе, Италия, грязный бордель, где напрочь порваны узы братства! Особенно ты, моя Флоренция, хороша, ничего не скажешь… Очнись, посмотри на себя…. Сорделло согласен быть нашим проводником к Чистилищу.
Это для него большая честь — помочь высокочтимому Вергилию. Степенно беседуя, мы подошли к цветущей ароматной долине, где, готовясь к ночлегу, расположились тени высокопоставленных особ — европейских государей.
Мы издали наблюдали за ними, слушая их согласное пение. Настал вечерний час, когда желанья влекут отплывших обратно, к любимым, и вспоминаешь горький миг прощанья; когда владеет печаль пилигримом и слышит он, как перезвон далёкий плачет навзрыд о дне невозвратимом… В долину отдыха земных властителей заполз было коварный змей соблазна, но прилетевшие ангелы изгнали его.
Я прилёг на траву, заснул и во сне был перенесён к вратам Чистилища. Охранявший их ангел семь раз начертал на моем лбу одну и ту же букву — первую в слове «грех» семь смертных грехов; эти буквы будут поочерёдно стёрты с моего лба по мере восхождения на чистилищную гору.
Мы вошли во второе царство загробья, ворота закрылись за нами. Началось восхождение. Мы в первом круге Чистилища, где искупают свой грех гордецы. В посрамление гордыни здесь воздвигнуты изваяния, воплощающие идею высокого подвига — смирения. А вот и тени очищающихся гордецов: при жизни несгибаемые, здесь они в наказание за свой грех гнутся под тяжестью наваленных на них каменных глыб.
Среди них — художник-миниатюрист Одериз, при жизни кичившийся своей громкой славой. Теперь, говорит, осознал, что кичиться нечем: все равны перед лицом смерти — и ветхий старец, и пролепетавший «ням-ням» младенец, а слава приходит и уходит.
Чем раньше это поймёшь и найдёшь в себе силы обуздать свою гордыню, смириться, — тем лучше. Под ногами у нас барельефы с запечатлёнными сюжетами наказанной гордыни: низверженные с небес Люцифер и Бриарей, царь Саул, Олоферн и другие. Заканчивается наше пребывание в первом круге.
Явившийся ангел стёр с моего лба одну из семи букв — в знак того, что грех гордыни мною преодолён. Вергилий улыбнулся мне. Поднялись во второй круг. Здесь завистники, они временно ослеплены, их бывшие «завидущими» глаза ничего не видят.
Вот женщина, из зависти желавшая зла своим землякам и радовавшаяся их неудачам… В этом круге я после смерти буду очищаться недолго, ибо редко и мало кому завидовал. Зато в пройденном круге гордецов — наверное, долго.
Вот они, ослеплённые грешники, чью кровь когда-то сжигала зависть. В тишине громоподобно прозвучали слова первого завистника — Каина: «Меня убьёт тот, кто встретит! Миновали второй круг. Снова нам явился ангел, и вот на моем лбу остались лишь пять букв, от которых предстоит избавиться в дальнейшем. Мы в третьем круге.
Перед нашими взорами пронеслось жестокое видение человеческой ярости толпа забила каменьями кроткого юношу. В этом круге очищаются одержимые гневом.
Даже в потёмках Ада не было такой чёрной мглы, как в этом круге, где смиряется ярость гневных. Один из них, ломбардец Марко, разговорился со мной и высказал мысль о том, что нельзя все происходящее на свете понимать как следствие деятельности высших небесных сил: это значило бы отрицать свободу человеческой воли и снимать с человека ответственность за содеянное им.
Читатель, тебе случалось бродить в горах туманным вечером, когда и солнца почти не видно? Вот так и мы… Я почувствовал прикосновение ангельского крыла к моему лбу — стёрта ещё одна буква.
Мы поднялись в круг четвёртый, освещаемые последним лучом заката. Здесь очищаются ленивые, чья любовь к благу была медлительной.
