Как моментально добраться до северного полюса
Brain Out Сбежать из комнаты 5 уровень О боже, дверь опять закрыта! Морозы по-прежнему стояли под пятьдесят градусов ниже нуля. Они там все это пережевали, передали мне все разорванное, потому что копировали. Brain Out Спасение Санты 3 уровень. Ну, в общем так прикинули: где-то три с половиной месяца.
Пожалуйста, включите вентилятор.
Найди 8 животных. Помогите ребенку уснуть. Вопрос — стереотип. Кого бы вы спасли? Свою маму или свою девушку? Подведите машину к дорожному знаку. Как съесть морковку? Помогите им переправиться через реку. Какие 3 числа дают в сумме Поместите все в коробку. Ударьте крота. Спасите жирафа. Найди объект! О, Боже!
Зозо проспала! Разбуди её! Какой стакан будет наполнен первым? Переместите 1 спичку, чтобы получить наибольшее число! Найдите то, что вы не можете съесть! Помогите Тому завоевать её внимание. Найти пришельца.
Исправьте направление. Сколько картофеля фри приведено ниже? Найдите Панду снова! Я терпеть не могу этот беспорядок! Нажмите на оранжевый прямоугольник 3 раза, затем на зеленый прямоугольник 5 раз!
Осуществить свою мечту! Какая фигура имеет наибольшее количество сторон? Найдите фотографию. Проснись, маленький поросенок. Помогите им попасть на свидание вслепую. Найдите число 8. Найдите зеленый. Найдите шестиугольник. Крутящаяся мишень.
На какую цифру укажет часовая стрелка через 3 часа? Сколько тут цыплят? Зозо простыла. Вы можете найти способ согреть её? Найдите скрытые звезды. Сделайте уравнение верным. Найдите наседку. Сложите 3 самых больших цифры из следующих! Съешьте морковь ещё раз! Пожалуйста, введите 5-значный пароль. Маленький слоник так одинок. Зажгите 4-ю лампу. Пожалуйста, запишите двухзначное число, согласно рисунку. Простой вопрос! Решите следующее уравнение. Пройдите к выходу.
Помогите Зои выпить остаток сока на дне. Поместите фигуры в правые рамки. Найдите отличия. Сколько отверстий у этих штанов? На какое максимальное количество кусочков можно нарезать арбуз за 10 разрезов. Поймайте крысу! Как пройти этот уровень? Сформируйте наименьшее возможное число.
Найдите самый большой прямоугольник. Мама вернулась! Помогите мне спрятать джойстик. Переверните эту пирамиду вверх ногами за 3 хода. Нажмите в порядке 33 1,6,8,2,20,17,60, Помогите маленькой девочки съесть торт. Когда Зои было 6 лет, Лулу была вдвое старше ее.
Зои сейчас 10 лет, сколько лет Лулу. Вы снова должны выиграть эту игру! Сейчас ваша очередь. Как съесть лапшу. Переместите 2 спички, чтобы создать стул с прямой спинкой. Найдите панду. Помогите маленькой летучей мыши заснуть. Введите максимальное возможное число. Попробуйте сделать максимально большое возможное число, переместив только 2 спички.
Пора ложиться спать, помогите выключить свет. Убейте противную муху. Что самое дешевое. И опять! Свою маму или свою девушку. Добавьте 1 линию, чтобы сделать это уравнение верным. Последняя горсточка чая опущена сегодня в котел…. Дальше идти нет сил…». Делонг погиб. Однако в деле освоения полюса ничего не бывает напрасным. Одиссея «Жаннеты» в арктических льдах натолкнула норвежского полярника Фритьофа Нансена на мысль использовать дрейф для исследования огромных северных областей.
Эту идею вскоре он и воплотил в жизнь. Великий сын человечества. Норвежец Фритьоф Нансен — по праву является одним из самых выдающихся людей в истории человечества. Он сочетал в себе все те качества, которые так восхищают нас в первооткрывателях: силу духа, чрезвычайную выносливость и невероятную целеустремленность.
Спортсмен, моряк, зоолог, гуманист, филантроп, лауреат Нобелевской премии мира, политический деятель — казалось, нет областей, в которых бы Нансен не проявил себя. И в том, что этот человек был прирожденным полярником, тоже нет ничего удивительного! Норвегия, наряду с нашей державой, является одной из самых северных стран. Норвежские рыбаки давно породнились с поморами — долгое время у них существовал обычай брать себе в жены девиц с русского Севера.
Подобно поморам норвежцы хорошо знали нрав Северного Ледовитого океана. Услугами опытных мореплавателей со скалистых берегов Северной Норвегии издавна пользовались европейцы. Еще в молодости Нансен получил известность, как лыжник и конькобежец. Когда ему было двадцать семь лет, впервые в истории на лыжах он пересек ледниковый покров Гренландии.
Он изучал биологию даже написал впоследствии докторскую диссертацию и стоял у истоков новой для того времени науки — океанографии — приняв активное участие в нескольких экспедициях в Северной Атлантике.
Но особо интересовала Нансена Арктика. Ей исследователь посвятил немалую часть своей жизни. Нансен заявил: существует морское течение, проходящее от Берингова пролива через Северный полюс в Гренландию. Согласно расчетам Нансена, ледовые поля проходят это расстояние за семьсот суток. Великий норвежец считал: течение возможно использовать практически. Для доказательства своей теории Нансен задумал совершить дрейф на корабле, способном выдерживать давление льда.
И вот здесь-то ученый вспомнил о кочах! Небольшое по своим размерам судно «Фрам» создавалось с учетом поморского корабле- строительного опыта. Число моряков, желающих отправиться в поход, перевалило за шестьсот. Нансен отобрал одиннадцать выдающихся профессионалов. Двенадцатого участника — матроса Бернта Бентсена — взяли за полтора часа до отплытия. На борту корабля находились ездовые собаки, нарты, лодки-каяки и лыжи. После того, как зажатый льдами «Фрам» должен был приблизиться к Северному полюсу, Нансен рассчитывал совершить к «вершине» поход на санях.
Идея Нансена использовать собак казалась поистине революционной: собаки тащили груженые нарты, а люди, таким образом, шли налегке на лыжах и сохраняли столь необходимые для покорения полюса силы.
Через три месяца у Новосибирских островов он встретил ледовое поле, лег в дрейф и отдал себя на волю судьбы. Участники экспедиции признавались, что наступившей полярной ночью главным врагом экипажа стала скука. Несмотря на всю свою прочность и приспособленность к дрейфу, «Фрам» был маленьким судном. Его окружали темнота и великое безмолвие льдов.
Находясь в тесноте, в скученности, не имея возможности уединиться, даже самые подготовленные к плаванию путешественники невольно впадали в тоску. В таких условиях особенно тяжело переносится разлука с близкими: ведь никто из этих отважных людей, включая самого Нансена, не знал даты своего возвращения. Да и будет ли оно? Депрессия не заставила себя ждать. А «Фрам» продолжал чрезвычайно медленно дрейфовать вместе со сжавшими его льдами.
Провизия была загружена на три собачьи упряжки, лыжи готовы. Поначалу все шло гладко, но когда начались торосы, бег собак и лыж замедлился. Лавирование между нагромождениями льда отбирало много времени. Костюмы из волчьего меха оказались слишком жаркими — Нансен с Йохансеном потели, как в бане. Снятое на просушку полярное одеяние моментально замерзало. Норвежцы решили сменить его на вязаное шерстяное, предусмотрительно захваченное с собой — но, увы, переодевание не сильно им помогло.
В итоге они постоянно мерзли и вынуждены были передвигаться в мокрой одежде. К неприятностям остается приплюсовать постоянно дующие в лицо ветра и молодой лед, под который оба полярника то и дело проваливались, обмораживая себе пальцы на руках.
Ко всему прочему, ездовые собаки вскоре выбились из сил. Животные не могли спать в условиях полярного дня и на глазах слабели. Запасы продовольствия таяли. Держалась температура в минус тридцать, а то и сорок градусов.
Положение путешественников сделалось отчаянным. Осознав, что полюса им не достичь, Нансен прекратил борьбу. Обратная дорога превратилась в настоящую пытку.
Полярники вынуждены были убивать наиболее слабых собак и скармливать их остальным. К началу июня началось таяние льдов. На целый месяц Нансен и Йохансен попали в ловушку, блокированные полями тающих торосов. Кормить оставшихся собак стало нечем — пришлось убить и их, и самим впрячься в нарты.
В конце концов на горизонте показались очертания неизвестного архипелага, которому Нансен дал имя Белая Земля. На самом деле перед измученными норвежцами высились отроги Земли Франца-Иосифа. Северное лето быстро кончалось, и Нансен принял единственно верное решение — остаться в этих краях на зимовку. С августа по май г. Эти удивительные люди не сидели, сложа руки.
Их поведение — пример, как можно выжить в тяжелых, порой невыносимых условиях. Прежде всего, они взялись за ружья. Затем за короткое время построили из крепких моржовых шкур и камней прочную землянку.
Все шло в дело! Камни для жилища «выламывались» из породы при помощи рычага из полозьев нарт, гравий рыхлили лыжной палкой, заступом служила лопатка моржа, киркой — моржовый клык. Место было выбрано не совсем удачное — по мысу гуляли сильные ветра. Всю зиму температура в землянке приближалась к нулю. Темной полярной ночью ее небольшое пространство скупо освещалось жировой лампой, сделанной из оковки полозьев.
На этой же лампе норвежцы варили себе медвежье и моржовое мясо, жарили сало. Взятые с «Фрама» припасы, которые еще оставались, полярники хранили в тайнике недалеко от землянки, но от сырости остатки продуктов быстро покрылись грибком. Свою лепту в почти безнадежную ситуацию внесли и полярные песцы, нагло расхищавшие имущество — проворные зверьки стащили даже такие необходимые вещи, как линь и термометр. И, тем не менее, зимовщики выжили. Как только установилась погода, они покинули негостеприимный мыс, названный им мысом Норвегия, держа курс на архипелаг Шпицберген.
И вновь их ожидали ледяные поля, торосы и полыньи, которые преодолевались при помощи легких маневренных каяков. Нансену и его товарищу постоянно приходилось проявлять смекалку. При особо сильных, дующих в спину ветрах они сооружали из одеял импровизированные паруса и ставили их на нарты. Во время похода Нансен и Йохансен несколько раз оказывались на краю гибели. Однажды особо любопытный морж едва не потопил начальника экспедиции, пропоров клыками парусиновый борт каяка — к счастью, все обошлось.
Вскочив на ноги, неутомимый Фритьоф побежал навстречу звукам — и неожиданно наткнулся на людей полярника Фредерика Джексона, который со своей экспедицией уже несколько лет зимовал на мысе Флора. Это было спасением! Уже через месяц два отважных исследователя вернулись в Норвегию, где их встречали, как национальных героев.
Вскоре к берегам родины прибыл и сам «Фрам», благополучно переживший полярный дрейф. Стоит ли говорить, что возвращение корабля превратилось в еще один грандиозный праздник! Впоследствии благодарные норвежцы решили увековечить память о своем соотечественнике и его выдающемся походе, создав в Осло музей Нансена. В этом музее по сей день находится и легендарное судно. Напролом к полюсу.
Невзирая на титанические усилия, достичь «вершины Земли» не удалось даже самоотверженному Фритьофу Нансену. А что, если построить мощный броненосец, способный проламывать самый крепкий лед, чтобы дойти на нем до полюса напролом? Эта мысль давно не давала покоя русскому адмиралу, ученому, изобретателю Степану Осиповичу Макарову — Даже на фоне таких выдающихся деятелей, как Нансен, Макаров был поистине уникальной личностью.
Родившийся в южном городе Николаеве в семье морского офицера, благодаря своей невероятной энергии и исследовательскому уму, участник русско-турецкой войны — годов, организатор океанографических экспедиций, создатель такого грозного оружия, как минные катера, дослужившийся до вице-адмиральского чина, стал известен не только в России, но и во всем мире.
Именно Макаров первым осуществил на практике идею создания арктического ледокола. Он предложил построить судно с корпусом из самой крепкой стали. Двигателем должна была служить машина огромной по тем временам мощности — одиннадцать тысяч лошадиных сил. В записке, которая была подана в Морское министерство, Степан Осипович обосновывал не только научное, но и военное значение будущего ледокола, пояснив: с его помощью можно будет быстро перебрасывать из Балтики на Дальний Восток целые эскадры.
Проектом заинтересовался не менее великий, чем Макаров, человек — Дмитрий Иванович Менделеев. Ученый-химик сумел убедить министра финансов Витте оказать адмиралу государственную поддержку. Созвали комиссию. Помимо председателя Макарова, в нее входили Менделеев и другие видные отечественные специалисты.
Решено было прибегнуть к помощи лучших мировых кораблестроительных фирм. После тщательного отбора остановились на британской фирме «Армстронг и Виттворт», верфи которой располагались в Ньюкасле. Макаров немедленно отправился в Англию, где с присущей ему настойчивостью добился у хозяев фирмы права лично контролировать все этапы строительства. Особое внимание он уделил проблеме живучести корабля, настояв на обязательной проверке всех отсеков на непотопляемость при помощи заполнения их водой.
Его водоизмещение составляло восемь тысяч тонн, длина доходила до девяносто семи метров. Корабль оснастили четырьмя паровыми машинами: три поставили в корме, а одну — на носу. Кроме кормовых винтов, имелся специальный носовой винт, который позволял давать задний ход без разворота корабля.
Корпус «Ермака» был поделен на сорок четыре отсека. На судне расположилась надежная помпа для откачки воды. Все каюты ледокола имели зимние тамбуры и двойные иллюминаторы. Своим тяжелым «носом» он должен был наползать на лед, а затем продавливать и крушить его. А 8 мая под командованием Макарова ушел в свое первое северное плавание.
В районе Шпицбергена гигант, на которого возлагались большие надежды, наконец-то столкнулся с настоящим арктическим льдом. Ледокол вступил с ним в драматическое единоборство.
Вначале все шло по плану: ледяные глыбы трескались под нажимом стали. Но затем начались проблемы. Обшивка корпуса дала течь, вибрация не прекращалась. Возникла опасность поломки. Неистовый адмирал принял решение вернуться в Англию. При осмотре в Ньюкасле выяснилось — утеряна лопасть носового винта. Ремонт продлился целый месяц, после чего «Ермак» предпринял новую попытку штурма Севера. И опять проиграл! Его корпус не выдержал борьбы с таким мощным противником, как Арктика.
При ударе о торос ледокол вновь получил течь и вынужден был отступить. После конфуза на Макарова тут же обрушилась отечественная и иностранная пресса, обвиняя адмирала в некомпетентности, а его детище называя «бесполезной, ни на что не годной сосулькой». Газетная травля достигла такого уровня, что не выдержал легендарный Фритьоф Нансен. Норвежец выступил в защиту своего коллеги, горячо отстаивая идею освоения северного морского пути именно при помощи таких кораблей, как «Ермак». Не обращая внимания на критику, Степан Осипович продолжал работать.
Он решил полностью заменить всю носовую часть ледокола. Пока в Ньюкасле шло ее изготовление, «Ермак» усердно трудился на Балтике, приходя на помощь севшим на мель кораблям и оторвавшимся от берега на льдинах рыбакам.
С учетом первого неудачного похода на Север, корабль был модернизирован. Ледоколу не только заменили носовую часть, сделав ее еще более крепкой, но и укрепили борта.
Новая конструкция ледокольного форштевня стала типовой для многих ледоколов в последующие десятилетия. Летом года из норвежского порта Тромсе «Ермак» в третий раз отправился на встречу со своим доселе непобедимым противником. Он уверенно крушил его, однако Север не собирался сдаваться.
К началу июля ледовая обстановка стала настолько сложной, что, окруженный со всех сторон «белым врагом», корабль с огромным трудом пробился к чистой воде. Плюсом было то, что из-за принятых мер обошлось без поломок и течи. Историки и специалисты уверены: для того, чтобы одержать победу, «Ермаку» просто-напросто не хватило мощности паровых машин. Но когда ветер дует, ты не страдаешь, что твое тело не дышит смеется , зато ветер тебя не пробивает совершенно. И вот из этого шили сами и палатки, и спальные мешки, и верхнюю одежду, и ходовую, и обувь делали сами.
А потом мы увидели, что у канадцев «Баффин» Я бы сказал, что это то же, что мы делали, только выполнено в условиях заводских. Конечно, это не все. Потом мы делали носки из тонкого капрона — чуни мы это дело называли. Вроде, влазишь туда в чунях — и тепло, и удобно, и самое-то главное, что под вечер, для того чтобы утром не мучиться с окостеневшей на морозе обувью, эти ботинки я себе вот за пазуху клал, и они все время тепленькие у меня.
Тут ботинки, там подбахильнички, и все. Ноги у меня всегда сухие. Я утром проснулся, тепленькие носочки надел, ботинки зашнуровал. А те, кто не верил во всю эту технологию, они через неделю уже ботинки даже в палатку не заносили, потому что, они все звенят от мороза, от льда, который там образовался. Они разуваются и ботинки на лыжные палки на улице вешают — пусть вымораживаются.
Представляете, это в сорок-сорок пять. Из спальника вылезаешь, берешь в руки эти колоды, и в них надо ноги втиснуть. Пока они у тебя не натертые, это еще куда ни шло, но без натертостей не обходится. Ой, чего только не насмотрелись На каждого человека приходилось порядка килограммов.
Я летом показывал лыжный поход в Канаду, там как раз было на эту тему. Там видно было, как сани, побольше этого стола на полметра, двое таких саней, вот такой высоты, одни за другими И там, впереди, человек — еще и с рюкзаком.
Но с двумя санями мы попробовали и отказались на второй день, потому что — ну нереально! Тяжело, страшно тяжело. Одни санки оттащишь, потом вернешься за вторыми санками — вот таким макаром двигались. А чтобы просто до полюса дойти, тогда килограммов 80 в санях должно быть у каждого.
Запас на два месяца. Там граммов продуктов на одного человека в день — 60 кг только одних продуктов на каждого. А там еще горючее, там одежда, радиостанции, палатки — там много чего. Все снаряжение делится на индивидуальное, общественное, групповое, лагерное: лопату надо тащить, крючья ледовые, веревки.
Это ж надо? И специальное: радиостанции, кино- какая-то аппаратура, GPS, теодолит. Вот один теодолит — это килограммов на пять железяка. Как вообще сдвинуться-то можно? И с какой скоростью можно вот так вот двигаться? Скорость колоссальная смеется. Вот с этим грузом мы несколько первых дней шли по километров в день.
Причем больше пройти просто физически было невозможно, это с учетом того, что мы часов работали в сутки… С перерывами. Час с небольшим идешь, потом минут отдыхаешь, потом еще час и опять отдыхаешь. Потом полтора часа — на обед, надо палатку поставить, чтоб приготовить пищу, без палатки это не получится…. То есть мы представляли, сколько примерно времени займет дорога до Северного полюса, и понимали, что в этот раз будем идти дольше, потому что у нас будет груз, существенный.
Ну, в общем так прикинули: где-то три с половиной месяца. Остановились на цифре «». И восемь лишних дней у нас получилось… Продуктов не хватало, но тем не менее добрались…. Мы пришли, нас было четверо. Там у них есть какая-то база, но она не посещаемая, у них там свои принципы.
База открытая, хороший такой домик. Открыто не то что нараспашку, но не заперто, можно открыть. Тут продукты, тут радиостанция рабочая, тут книги какие-то. Все функционирует. Все аккуратно. Стоит пиво то ли брать, то ли не брать? Конечно, все они знали, что мы идем, и там, над полюсом, Геркулес американский над нами пролетел. Зашел со стороны солнца, мы не сразу разглядели. Что он не наш, мы поняли: четыре винта, сто тридцатый. Покружил над нами, зашел еще раз и улетел. Мы же в эфире открытым текстом говорим: вот, мы идем.
Говорим, сколько осталось Мы только на следующее утро, когда уже пошли дальше, обнаружили, что он сбросил нам пакет, солнце яркое светит, мы и не заметили сразу. А он низко пролетел, что-то такое сбросил, оно до нас не долетело и где-то упало. Он летел со стороны Канады, заход сделал, понимая, что мы в том направлении пойдем. И вот мы утром видим, что там какой-то черный куль. Подходим, открываем — там карта Арктики, адреса этого экипажа — двадцать три человека.
Это какое-то специальное подразделение, у них на эмблеме наша подводная лодка, и краб какой-то щупальцами ее достает. И пакет этих эмблем. И адреса всего экипажа, и кто где служит, и сколько у каждого детей. И там: «Приезжайте, мы вас ждем». Целый мешок такой писанины. И, чтоб это никуда не улетело, какую-то невкусную свою консерву положили. Мы ее, конечно, открыли и даже съели, но это какая-то гадость, с нашими харчами не сравнить. Вот так нас там встречали.
А в Канаде… Написали мы записочки, что взяли кое-что из припасов, приготовили еду, потому что у нас уже абсолютно ничего не было. Вышли в эфир, сказали, что мы на месте. А до ближайшего поселка там где-то еще около тысячи километров в сторону континента. Но там-то уже сидели наши. Они приняли сообщение, готовность подтвердили, канадцы выслали за нами самолетик, и за нами прилетели наши ребята, четверо. И нас четверо. И полетели в поселок. Вот когда прилетели, там была интересная встреча.
Там живут всего двести человек, шериф — главный начальник со звездой. И еще всякие ребята — кто полярники, кто работники аэропорта, там простых жителей нет. Мы под вечер прилетели и всю ночь провели в этом поселке. У них сухой закон, без Шерифа виски не купить, значит. Но шериф разрешение выписал, сели в каком-то огромном зале — тепло, там все босиком сидели, на полу.
Ну, кто как мог, рассказывали, о нашем путешествии… Практически до утра мы вот так просидели, выпили все разрешенные виски. Интересная там произошла встреча.
Радистка — молодая женщина: «Мистер Чуков, вы меня не помните? Когда вы в девяносто пятом году шли на Южный полюс, это же я с вами работала в эфире». Вот так повидались.
А потом вспоминать начали. Говорят, мол, вы здесь первые после перелета Чкалова из России сразу в Америку… В общем теплая была встреча. Хотя, конечно, порядки там интересные. Например, если ты позже десяти не в помещении, то у Шерифа есть право тебя задержать. Там все друг друга знают, но ели Шериф едет на своем джипе, а ты тут гуляешь после десяти часов вечера, значит, ты нарушаешь общественный порядок, значит, он имеет право забрать тебя, а утром будешь объяснять, почему нарушаешь.
Что касается выпивки, то вообще… Во-первых, тебе достанется, во-вторых, тому, у кого ты купил, достанется, если купил. Ну, и что касается всяких вопросов, связанных с экологией, с бережным отношением к животному миру… Все это ля-ля. Посмотрел я, как эти ребята относятся к животному миру. Столб стоит, телеграфный, проводочки там, лампочка.
На столбе на уровне полуметра — кольцо, к этому кольцу собака привязана. И она там живет всю жизнь. Кто-то ей какую-то кость, может, швырнет, а может, и не швырнет.
И она так вот на расстоянии полутора метров от столба бегает. Она уже там протоптала канаву, а почва там каменистая, и она там чего-то все время скребет Ну, вот как это? Не укладывается в понимании, что же это они такие гуманные и так вот живую собаку держат? Кому она может помешать? Хоть бы кто-то кормил ее постоянно, но у нее даже миски нет…. То есть жиры, белки, углеводы, вот эта вся ерунда — для средней полосы. Мы сначала проштудировали все эти рекомендации, советы.
Потом глядим — это не для нас. У нас уходит жиров раза в два больше, чем во всех этих рекомендациях было. Например, сало там идет просто на ура: по граммов сала на человека в день во время движения — без вопросов. Потому что оно идет со всем: и с шоколадом, и с чаем. Ну, со всем. Потом мы смеялись: это же «Сникерс». Сало, потом кусок шоколада, потом кусок газеты, потом опять сало…. Мы использовали «Бескид», это лыжи из самых прочных пород древесины, какие были доступны в Советском Союзе.
Бескид — это горный хребет в Карпатах. Там деревообрабатывающий комбинат, там был такой директор Гончевский, мы с ним знакомы были, я туда ездил. Обычные-то, ширпотребовские «бескиды» к упить можно было и в Москве, и не только.
Но нам нужны были все-таки более прочные, а они еще окантовывались по краям металлической такой окантовочкой, стыкующейся, позволяющей лыже деформироваться, прогибаться. Интересная очень конструкция. И лыжи были великолепные, я даже ни разу не пробовал и никому не рекомендовал пытаться использовать какие-то пластиковые. Но, может быть, сейчас появились.
Дело в том, что дерево способно в большем диапазоне условий работать. Одна и та же деревянная лыжа пригодна и в минус сорок, и в плюс десять, и по льду, и по воде. И она, может, где-то бы и уступала пластиковым, но в целом в течение всего похода она у нас во всех условиях выдерживала и обеспечивала нас тем, чего мы от нее ждали. А вот те, кто брал пластик, они мучились, им нужно было каждый раз менять этот камус, шкурку эту, которая приклеивается к беговым лыжам.
Это когда охотник идет, там у него в рюкзаке 5 кг и карабин, поохотиться вышел — ему этот камус помогает. А когда ты тащишь санки в кг, а еще по льду морскому, а там соль одна, это как по песку идешь, там скольжения совершенно никакого нет, там камус этот или пластмасса — стирается моментально, то есть, надо менять чуть ли ни через день. Вот мы четыре месяца на одних лыжах двигались: да, стираются. Если раньше были 2,5 — 3 сантиметра толщиной, то, когда пришли, осталось полтора.
Но все равно они нас устраивали, и замены я им так найти и не смог. Не спорю, сейчас, за последние почти двадцать лет с девяносто восьмого года, может быть, что-то и появилось, но… думаю, что нет. Такая же вот история: современные палки, какие бы они ни были, пластик там, титан, все это — ерунда. Но у меня были хорошие отношения с институтом цветных металлов, там тоже ребята молодые, заводные в то время были.
Они мне сделали палки — это где-то еще, наверное, в конце или в середине восьмидесятых — они у меня до сих пор. Но только это цельнотянутая конструкция — не просто трубка со швом. Если присмотреться, она типа бочек таких.
Они обработали их чем-то. Вот в этой активной, агрессивной среде, морской соленой воде, там коррозия моментально разъедает все. Те места, где мы что-то просверливали, чтоб закрепить, просто приходилось менять без конца, потому что тут сразу образовывалась коррозия.
А нам надо было, чтоб эта палка, допустим, меня с рюкзаком могла выдержать. Я должен верить в эту мою лыжную палку, чтобы я мог на ней подтянуться, она не должна была ломаться, гнуться. То есть, были свои подходы, свои критерии прочности. И они нам такие палки сделали. Но они были не просто лыжными палками, они были еще у нас и антеннами, то есть они составные. Для того, чтобы у нас не было проблем с пиком вот этим, который впивается в снег, в лед, соленый лед, он всегда мягкий, а вот наст бывал такой, что вот палкой с размаху бьешь — царапины не остается.
Как будто это фарфор такой, знаете, прижженный. На металлических лыжах пройдешь — никакого следа не останется. Поэтому эти все колышки, штычки на лыжных палках, они закруглялись буквально через пять дней и скользили уже. Мы придумали: высверливали в алюминиевой основе тонкую дырочку, брали каленую нержавейку, из нее делали иглу, засовывали и крепили. Вокруг этот алюминий стирался, а она тоненькая была, полмиллиметра толщиной.
