Пословицы о хлебе 2 класс, О хлебе детям: стихи, пословицы, загадки, рассказы, сказки – НАУМЁНОК

Задумался волк, почесал лапой затылок и говорит: — Нет! Хлеба не ест, вина в рот не берёт, а завсегда сыт и пьян живёт. Женщины месили тугое сладкое тесто. Чем лучше ребенок распознает зрительные образы, тем лучше он читает и грамотнее пишет. Крутая Борозда и мягкий Снег Зерно укроют на зиму от всех.

Недаром у многих народов в древности хлеб, как солнце и золото, обозначался одним символом — кругом с точкой посредине. Хлеб берегли, в честь хлеба слагали песни, хлебом-солью встречали гостей. И в любом кусочке хлеба Ты почувствуешь всегда Теплоту родного неба, Привкус доброго труда. На полях поспела рожь. Каждый колосок хорош. Туча просит: не зевай!

Хлеб скорее убирай, 98Чтоб у каждого стола С хлебом хлебница была. Слава тем, кто хлеб растил, Не жалел трудов и сил! Наш душистый каравай, Как награду принимай! Зёрна наших дней, светитесь Позолотою резной!

Говорим мы: «Берегите. Берегите Хлеб родной… Не мечтали мы о чуде. К нам с полей живая речь: «Берегите хлеб, вы — люди! Научитесь хлеб беречь». В каждом зёрнышке пшеницы Летом и зимой Сила солнышка хранится И земли родной. И расти под небом светлым, Строен и высок, Словно Родина бессмертный, Хлебный колосок.

Пшеница Положит в землю Человек зерно, Прольётся Дождь- зерно орошено. Крутая Борозда и мягкий Снег Зерно укроют на зиму от всех. Весною Солнце выплывет в зенит И новый колосок позолотит. Колосьев много в урожайный год, И человек их с поля уберёт. И золотые руки Пекарей Румяный хлеб замесят поскорей.

А женщина на краешке доски Готовый хлеб разрежет на куски. Всем, кто лелеял хлебный колосок, На совести достанется кусок. Вот и лето пролетело, тянет холодом с реки. Рожь поспела, пожелтела, наклонила колоски. Два комбайна в поле ходят. Взад-вперед, из края в край. Жнут — молотят, жнут — молотят, убирают урожай. Утром рожь стеной стояла. К ночи — ржи как не бывало. Только село солнышко, опустело зернышко. Читать Я видела однажды, по дороге. Подбрасывал мальчишка хлеб сухой.

И ловко били хлеб шальные ноги. Играл, как мячиком, мальчишка озорной. Тут подошла, старушка и, нагнувшись, Взяла батон, заплакав вдруг, ушла Мальчишка в след глядел ей, улыбнувшись.

Решил, что это нищенка была. Тут дед, сидевший на скамейке, рядом. Поднялся и к мальчишке подошел « Зачем — спросил он, голосом усталым — -Ты, мальчик поступил нехорошо». А утром, в день победы, ветераны.

Все при параде, в школу, ту, пришли. Мальчишке показалось очень странным, Что ветераны хлеб, с собой, несли. Узнал мальчишка, в старом ветеране. Седого старика, на той скамье. Он замер, тишина стояла в зале. И хлеб душистый на большом столе. И та, старушка, что ушла с батоном. Сидела рядом, грудь вся в орденах. В глазах мальчишки голубых, бездонных. Вдруг, со слезами появился страх. Она, разрезав хлеб, взяла горбушку. Мальчишке, нежно, в руки подала.

И быль, рассказанная, той старушкой. Его в блокадный Ленинград перенесла. Вот перед ним возник холодный город. Во вражеском кольце, кругом бои. Свирепствует зима и лютый голод. И тот батон, что поднят был с земли. Прижав батон, он мчится по дороге. Он знает, мать его, больная, ждет. Торопится он к ней, замерзли ноги. Но счастлив он, он хлеб домой несет. А дома, бережно, батон он режет. Куски считая, чтоб хватило им. Пусть он сухой и пусть не очень свежий. Он был единственным и очень дорогим.

Нарезав хлеб, сметает крошки в руку. И матери, ее кусок, несет. В глазах ее он видит боль и муку. И тот немой вопрос «Ты ел, сынок». Но, вспомнив, как он бил батон ногою. Он выхватил, тот хлеб, у ней из рук Мать закричала « Что, сынок, с тобою. Дай хлеба, я умру от этих мук». Он зарыдал и вновь перед глазами.

Старушка, что батон с земли берет. Она стоит и нежными руками. Мальчишке, хлеб душистый, подает. Берет, он хлеб и к сердцу, прижимая. Бежит домой, там, мать больная, ждет. Боль матери всем сердцем понимает. И оправданий он себе не ждет. Он входит в дом, сидят в нем ветераны. Все в зале замерло, лишь слышен сердца стук.

Все сном прошло, остались только раны От боли той, в глазах стоял испуг. Он понял цену, тем слезам и хлебу. Который, дерзко, превратил он в мяч.

На землю, вновь его вернули с неба. Слова старушки « Ешь, сынок, не плачь». Стоит она и гладит по головке. В глаза глядит, так, как глядела мать. Ему, вдруг, стало стыдно и неловко.

Я видела, как тихо, по дороге. Идет мальчишка, голову склонив. И дед седой все курит на пороге. Всю боль души, молчаньем сохранив. Руки человека. Склонила тяжелую голову рожь. Спасибо земле, Что была моим домом, И сильным рукам, Моим старым знакомым. Я помню, как руки трудились упорно, Чтоб в землю посеять янтарные зерна, А нынче они урожай уберут. Спасибо вам, руки, За добрый ваш труд! Я долгую зиму в земле пролежала, Ютилась под снегом, От стужи дрожала, Но солнце меня отогрело давно, И я принесла золотое зерно.

Кто хочет, отведайте хлеба ржаного! Только снег сошел в апреле Как поля зазеленели. Мы говорим: «Хлеб». Золотой простор бескрайний, Там работают комбайны. Вот зерно течет рекой, Чтобы сделаться мукой. Тесто кружится в квашне, Запекается в огне. Ешь его, расти и помни: В мире нет труда огромней, Чтоб на стол к тебе явился Свежий хлеб. Свежий хлеб. Зернышко-крошку всю зиму хранил, В рыхлую землю весной посадил. Чудо случилось, наверное, с ним.

Зернышко стало живым и большим. Зернышко-крошка лежало в земле, Лежало, согрелось, разбухло в тепле. Сначала разбухло, потом проросло. Тонким росточком на грядке взошло.

Чубик завил этот слабый росток, Выкинул перышки нежный листок. Ну, разве не чудо, что чубик такой Пробился, прорвался сквозь слой земляной?! Он землю буравил, он лез напролом, Он к свету и солнцу пробился с трудом. А над землею — опять чудеса: Что-то растет не по дням — по часам. Зернышка нет и в помине давно. Не угадаешь, чем стало оно? Одним духом сыт не будешь, Если хлеба не добудешь.

Хлеба нет, и не споёшь, И без хлеба пропадёшь. Если хлеба будет край, И под елью будет рай, Если хлеба ни куска, То и стол, не стол — доска. Всякий в поле Еремей Своё дело разумей. За трудом не пропадёшь. Что посеешь, то пожнёшь….

Пословицы про хлеб для детей начальной школы (с объяснением)

Саша шустро сушит сушки. Сушек высушил штук шесть. И смешно спешат старушки Сушек Сашиных поесть.

Пословицы и поговорки о хлебе. Читают дети

Отгадать легко и быстро: Мягкий, пышный и душистый, Он и чёрный, он и белый, А бывает подгорелый. Комковато, ноздревато, И губато, и горбато, и твердо, И мягко, и кругло, и ломко, И черно, и бело, и всем мило. Бьют меня палками, жмут меня камнями, Держат меня в огненной пещере, Режут меня ножами. За что меня так губят? За то, что любят. Круглобок и маслян он, В меру крут, посолен, — Пахнет солнечным теплом, Пахнет знойным полем.

Вот он — Тёплый, золотистый. В каждый дом, На каждый стол — Он пожаловал — пришёл. В нем — Здоровье, наша сила, В нем — Чудесное тепло.

Сколько рук Его растило, Охраняло, берегло! Кольцо не простое, Кольцо золотое, Блестящее, хрустящее, Всем на загляденье… Ну и объеденье! Баранка или бублик. В печь сперва его сажают, А как выйдет он оттуда, То кладут его на блюдо. Ну, теперь зови ребят! По кусочку все съедят. Ты не клюй меня, дружок, голосистый петушок. В землю теплую уйду, к солнцу колосом взойду. В нем тогда, таких как я, будет целая семья. Корабль-великан не по морю плывет. Корабль-великан по земле идет.

Поле пройдет — урожай соберет. Зерно Ходит полем из края в край, режет черный каравай. На соломинке — дом сто ребяток в нем. В нем тогда таких, как я, будет целая семья. Читать рассказ Кругом деревни поля ещё голые. А одно поле будто зелёной краской залито. Такое яркое, такое весёлое, такое праздничное!

Зелёные ростки, одинаковые, как родные братцы, кустиками, кустиками торчат. Когда же они. Потом их снегом закрыло. И уснули они до поры до времени. Над полем вьюги свистели, морозы студили землю. А хлеб терпел. Зябко ему было под снегом, темно. И долго-долго зима не кончалась…. Но дотерпел хлеб, дождался весны. И как только она пришла, сразу ожил, сразу начал расти. Не пропустил первое тепло, не замешкался. Ушинский «Хлеб» Читать рассказ Земля кормит человека, но кормит не даром.

Много должны потрудиться люди, чтобы поле вместо травы, годной только для скота, дало рожь для чёрного хлеба, пшеницу для булки, гречу и просо для каши.

Сначала земледелец пашет поле сохою, если не нужно пахать глубоко, или плугом, если пашет новину, или такое поле, что его пахать нужно глубже. Соха легче плуга, и в неё запрягают одну лошадку. Плуг гораздо тяжелее сохи, берёт глубже, и в него впрягают несколько пар лошадей или волов. Вспахано поле; всё оно покрылось большими глыбами земли.

Но этого ещё мало. Если поле новое или земля сама по себе очень жирна, то навоза не надобно; но если на ниве что-нибудь уже было сеяно и она истощилась, то её надобно удобрить навозом.

Навоз вывозят крестьяне на поле осенью или весною и разбрасывают кучками. Но в кучках навоз мало принесёт пользы: надобно его запахать сохою в землю. Вот навоз перегнил; но сеять всё ещё нельзя. Земля лежит комьями, а для зёрнушка надобно мягкую постельку. Выезжают крестьяне на поле с зубчатыми боронами: боронят, пока все комья разобьются, и тогда только начинают сеять. Сеют или весною, или осенью. Осенью сеют озимый хлеб: рожь и озимую пшеницу.

Весною сеют яровой хлеб: ячмень, овёс, просо, гречиху и яровую пшеницу. Озимь всходит ещё с осени, и когда на лугах трава уже давно пожелтела, тогда озимые поля покрываются всходами, словно зелёным бархатом. Жалко смотреть, как падает снег на такое бархатное поле. Молодые листочки озими под снегом скоро вянут, но тем лучше растут корешки, кустятся и глубже идут в землю. Всю зиму, просидит озимь под снегом, а весною, когда снег сойдёт и солнышко пригреет, пустит новые стебельки, новые листки, крепче, здоровее прежних.

Дурно только, если начнутся морозы прежде, чем ляжет снег, тогда, пожалуй, озимь может вымерзнуть. Вот почему крестьяне боятся морозов без снега и не жалеют, а радуются, когда озимь прикрывается на зиму толстым снежным одеялом. Ревю «Ароматный хлеб» Читать рассказ Жила-была в нашей слободе семья трудовая.

Вот как-то все домочадцы поразъехались, остались в доме лишь бабка да внучок малой, Тимоша. Смышлёный мальчишка был. В доме была тишина, лишь стук часов слышен. Тимоша тихонько говорит: — Хлебушко, а ты откуда появился? Я на огороде был, тебя там не видел. Там Картошка растёт, Морковь крепчает, Лук зеленеет, но тебя, и твоих братьев-сестёр: Булочек, Батонов, Караваев я там не встречал.

А я внимательно смотрел. И в саду ты не появлялся. Там Яблоки, Сливы, Груши. Откуда ты к нам пожаловал, Хлебушко? А вырос я из маленького зёрнышка. И Хлебушко стал рассказывать, как он был сначала росточком маленьким, потом колосом золотым. Хлеборобы его и ещё тысячи таких колосьев с налитыми зёрнами собрали, обмолотили, да на мельницу свезли. Из зёрен муку сделали, а уж из муки и хлеб испекли.

Хлеб достаётся большим трудом! Я только теперь это понял. Паустовский «Теплый хлеб» Читать рассказ Когда кавалеристы проходили через деревню Бережки, немецкий снаряд разорвался на околице и ранил в ногу вороного коня. Командир оставил раненого коня в деревне, а отряд ушел дальше, пыля и позванивая удилами, — ушел, закатился за рощи, за холмы, где ветер качал спелую рожь. Коня взял к себе мельник Панкрат. Мельница давно не работала, но мучная пыль навеки въелась в Панкрата.

Она лежала серой коркой на его ватнике и картузе.

Из-под картуза посматривали на всех быстрые глаза мельника. Панкрат был скорый на работу, сердитый старик, и ребята считали его колдуном. Панкрат вылечил коня. Конь остался при мельнице и терпеливо возил глину, навоз и жерди — помогал Панкрату чинить плотину.

Панкрату трудно было прокормить коня, и конь начал ходить по дворам побираться. Постоит, пофыркает, постучит мордой в калитку, и, глядишь, ему вынесут свекольной ботвы, или черствого хлеба, или, случалось даже, сладкую морковку. По деревне говорили, что конь ничей, а вернее — общественный, и каждый считал своей обязанностью его покормить.

К тому же конь — раненый, пострадал от врага. Жил в Бережках со своей бабкой мальчик Филька, по прозвищу Ну Тебя. Филька был молчаливый, недоверчивый, и любимым его выражением было: «Да ну тебя! Ищи сам! Зима в этот год стояла теплая. В воздухе висел дым. Снег выпадал и тотчас таял. Мокрые вороны садились на печные трубы, чтобы обсохнуть, толкались, каркали друг на друга. Около мельничного лотка вода не замерзала, а стояла черная, тихая, и в ней кружились льдинки.

Панкрат починил к тому времени мельницу и собирался молоть хлеб, — хозяйки жаловались, что мука кончается, осталось у каждой на два-три дня, а зерно лежит немолотое.

В один из таких теплых серых дней раненый конь постучал мордой в калитку к Филькиной бабке. Бабки не было дома, а Филька сидел за столом и жевал кусок хлеба, круто посыпанный солью. Филька нехотя встал, вышел за калитку. Конь переступил с ноги на ногу и потянулся к хлебу.

Конь отшатнулся, замотал головой, а Филька закинул хлеб далеко в рыхлый снег и закричал:. Вон твой хлеб! Иди, копай его мордой из-под снега! Иди, копай! И вот после этого злорадного окрика и случилось в Бережках те удивительные дела, о каких и сейчас люди говорят, покачивая головами, потому что сами не знают, было ли это, или ничего такого и не было. Слеза скатилась у коня из глаз. Конь заржал жалобно, протяжно, взмахнул хвостом, и тотчас в голых деревьях, в изгородях и печных трубах завыл, засвистел пронзительный ветер, вздул снег, запорошил Фильке горло, Филька бросился обратно в дом, но никак не мог найти крыльца — так уже мело кругом и хлестало в глаза.

Летела по ветру мерзлая солома с крыш, ломались скворечни, хлопали оторванные ставни. И все выше взвивались столбы снежной пыли с окрестных полей, неслись на деревню, шурша, крутясь, перегоняя друг друга. Филька вскочил наконец в избу, припер дверь, сказал: «Да ну тебя! Ревела, обезумев, метель, но сквозь ее рев Филька слышал тонкий и короткий свист, — так свистит конский хвост, когда рассерженный конь бьет им себя по бокам. Метель начала затихать к вечеру, и только тогда смогла добраться к себе в избу от соседки Филькина бабка.

А к ночи небо зазеленело, как лед, звезды примерзли к небесному своду, и колючий мороз прошел по деревне. Никто его не видел, но каждый слышал скрип его валенок по твердому снегу, слышал, как мороз, озоруя, стискивал толстые бревна в стенах, и они трещали и лопались. Бабка, плача, сказала Фильке, что наверняка уже замерзли колодцы и теперь их ждет неминучая смерть.

Воды нет, мука у всех вышла, а мельница работать теперь не сможет, потому что река застыла до самого дна. Филька тоже заплакал от страха, когда мыши начали выбегать из подпола и хорониться под печкой в соломе, где еще оставалось немного тепла.

Филька забрался на печь, укрылся тулупчиком, весь трясся и слушал причитания бабки. Десять лет после того не цвели ни деревья, ни травы. Семена в земле пожухли и пропали. Голая стояла наша земля. Обегал ее стороной всякий зверь — боялся пустыни. И то, не дал в руки, а швырнул на пол и говорит: «Вот тебе!

Раз дюже голодный — подымешь, — засмеялся мужик. Солдат покряхтел, изловчился, поднял корку и видит — это не хлеб, а одна зеленая баталия. Один яд! Тогда солдат вышел на двор, свистнул — и враз сорвалась метель, пурга, буря закружила деревню, крыши посрывала, потом ударил лютый мороз. И мужик тот помер.

Оттого и мороз. Он старик хитрый, ученый. Его спросить надо. Да неужто в такую стужу до мельницы добежишь? Сразу кровь остановится. Ночью он слез с печи. Бабка спала, сидя на лавке. За окнами воздух был синий, густой, страшный. В чистом небе над осокорями стояла луна, убранная, как невеста, розовыми венцами.

Филька запахнул тулупчик, выскочил на улицу и побежал к мельнице. Снег пел под ногами, будто артель веселых пильщиков пилила под корень березовую рощу за рекой.

Казалось, воздух замерз и между землей и луной осталась одна пустота — жгучая и такая ясная, что если бы подняло пылинку на километр от земли, то и ее было бы видно и она светилась бы и мерцала, как маленькая звезда.

Черные ивы около мельничной плотины поседели от стужи. Ветки их поблескивали, как стеклянные. Воздух колол Фильке грудь. Бежать он уже не мог, а тяжело шел, загребая снег валенками. Филька постучал в окошко Панкратовой избы. Тотчас в сарае за избой заржал и забил копытом раненый конь. Филька охнул, присел от страха на корточки, затаился. Панкрат отворил дверь, схватил Фильку за шиворот и втащил в избу. Филька, плача, рассказал Панкрату, как он обидел раненого коня и как из- за этого упал на деревню мороз.

Выходит, что из-за тебя всем пропадать. Зачем коня обидел? За что? Бессмысленный ты гражданин! Филька сопел, вытирал рукавом глаза. Чуть что нашкодил — сейчас в рев. Но только в этом я смысла не вижу. Мельница моя стоит, как запаянная морозом навеки, а муки нет, и воды нет, и что нам придумать — неизвестно. Тогда перед людьми не будет твоей вины. И перед раненой лошадью — тоже. Будешь ты чистый человек, веселый. Каждый тебя по плечу потреплет и простит.

В сенях у Панкрата жила сорока. Она не спала от холода, сидела на хомуте — подслушивала. Потом она боком, озираясь, поскакала к щели под дверью.

Выскочила наружу, прыгнула на перильца и полетела прямо на юг. Сорока была опытная, старая и нарочно летела у самой земли, потому что от деревень и лесов все-таки тянуло теплом и сорока не боялась замерзнуть. Никто ее не видел, только лисица в осиновом яру высунула морду из норы, повела носом, заметила, как темной тенью пронеслась по небу сорока, шарахнулась обратно в нору и долго сидела, почесываясь и соображая, — куда ж это в такую страшную ночь подалась сорока?

Льготного срока не будет. Возьмем мы ломы, пешни , топоры, будем рубить лед у лотка около мельницы, покамест не дорубимся до воды и не потечет она на колесо. Как пойдет вода, ты пускай мельницу! Провернешь колесо двадцать раз, она разогреется и начнет молоть. Будет, значит, и мука, и вода, и всеобщее спасение. А ежели лед толщиной в твой рост, что ты будешь делать? Ежели скажут: «Да ну его! Сам виноват — пусть сам лед и скалывает». А я со стариками потолкую.

Может, и старики натянут рукавицы да возьмутся за ломы. В морозные дни солнце восходит багровое, в тяжелом дыму. И в это утро поднялось над Бережками такое солнце. На реке был слышен частый стук ломов. Трещали костры. Ребята и старики работали с самого рассвета, скалывали лед у мельницы. И никто сгоряча не заметил, что после полудня небо затянулось низкими облаками и задул по седым ивам ровный и теплый ветер.

А когда заметили, что переменилась погода, ветки ив уже оттаяли, и весело, гулко зашумела за рекой мокрая березовая роща. В воздухе запахло весной, навозом. Ветер дул с юга. С каждым часом становилось все теплее. С крыш падали и со звоном разбивались сосульки. Вороны вылезли из-под застрех и снова обсыхали на трубах, толкались, каркали.

Не было только старой сороки. Она прилетела к вечеру, когда от теплоты лед начал оседать, работа у мельницы пошла быстро, и показалась первая полынья с темной водой. Мальчишки стащили треухи и прокричали «ура». Панкрат говорил, что если бы не теплый ветер, то, пожалуй, и не обколотить бы лед ребятам и старикам. А сорока сидела на раките над плотиной, трещала, трясла хвостом, кланялась на все стороны и что-то рассказывала, но никто, кроме ворон, ее не понял.

А сорока рассказывала, что она долетела до теплого моря, где спал в горах летний ветер, разбудила его, натрещала ему про лютый мороз и упросила его прогнать этот мороз, помочь людям. Ветер будто бы не осмелился отказать ей, сороке, и задул, понесся, над полями, посвистывая и посмеиваясь над морозом. И если хорошенько прислушаться, то уже слышно, как по оврагам под снегом бурлит-журчит теплая вода, моет корни брусники, ломает лед на реке. Всем известно, что сорока — самая болтливая птица на свете, и потому вороны ей не поверили — покаркали только между собой, что вот, мол, опять завралась старая.

Так до сих пор никто и не знает, правду ли говорила сорока, или все это она выдумала от хвастовства. Одно только известно, что к вечеру лед треснул, разошелся, ребята и старики нажали — и в мельничный лоток хлынула с шумом вода. Старое колесо скрипнуло — с него посыпались сосульки — и медленно повернулось. Заскрежетали жернова, потом колесо повернулось быстрее, еще быстрее, и вдруг вся старая мельница затряслась, заходила ходуном и пошла стучать, скрипеть, молоть зерно.

Панкрат сыпал зерно, а из-под жернова лилась в мешки горячая мука. Женщины окунали в нее озябшие руки и смеялись. По всем дворам кололи звонкие березовые дрова. Избы светились от жаркого печного огня. Женщины месили тугое сладкое тесто. И все, что было живого в избах — ребята, кошки, даже мыши, — все это вертелось около хозяек, а хозяйки шлепали ребят по спине белой от муки рукой, чтобы не лезли в самую квашню и не мешались.

Ночью по деревне стоял такой запах теплого хлеба с румяной коркой, с пригоревшими к донцу капустными листьями, что даже лисицы вылезли из нор, сидели на снегу, дрожали и тихонько скулили, соображая, как бы словчиться стащить у людей хоть кусочек этого чудесного хлеба. На следующее утро Филька пришел вместе с ребятами к мельнице.

Ветер гнал по синему небу рыхлые тучи и не давал им ни на минуту перевести дух, и потому по земле неслись вперемежку то холодные тени, то горячие солнечные пятна. Филька тащил буханку свежего хлеба, а совсем маленький мальчик Николка держал деревянную солонку с крупной желтой солью. Панкрат вышел на порог, спросил:. А это раненому коню. От Фильки.

Видеоролик «Пословицы про хлеб Батюшку», с. Монастырка

Помирить мы их хотим. Сейчас я вам коня представлю в натуре. Хлеб да соль, и обед пошел. Где лишняя навоза колышка, там лишняя хлеба коврижка. Не столько роса, сколько пот. После хлеба-соли семь часов отдыхать. Хлеб-соль платежом красна. Озимые стелются, ровно Дунай.

Глубже пахать, больше хлеба жевать. Кто что знает, тем и хлеб добывает. Картофель хлебу подспорье. Пшеницу сей, когда зацветёт черёмуха.

Кто пахать не ленится, у того и хлеб родится. Наездом хлеб не напашешь. Деньги водом, добрые люди родом, а урожай хлеба годом. Добудь дедовского навоза, снопы валиться будут с воза. Не поле родит, а нивка. Пролениться — и хлеба лишиться. После урожая на конопляное семя родится рожь. Каков ни есть, а хлеба хочет есть. Много снегу - много хлеба: много воды - много травы.

Рожь поспевает из закрома в закром в 8 недель. Где ковыль, там и хлеб. И худой живот, да хлеб жует.

Пословицы о хлебе

Хлебушка калачу дедушка. Хлеба ни куска, так и в тереме тоска, а хлеба край, так и под елью рай. Хорош урожай - продавай раньше; плох урожай - продавай позже. Рожь любит хоть на часок, да в песок. Не будет хлеба, не будет и обеда. Хлеб греет, не шуба. Из одной муки хлеба не испечешь. Кто рано сеет, семян не теряет. На дороге грязь, так овёс князь. Густое жито выходит, веселит, а редкое кормит. Зацвела в поле, зацвела и на полке.

На хорошей земле сей яровое раньше, на худой позже. Без хлеба не работать, без вина не плясать. Кто мелко заборонит, у того рожь мелка. Овёс и сквозь лапоть прорастёт.

Человек хлебом живет, а не промыслом. Худ обед, коли хлеба нет. Бог с рожью, а чёрт с костром. Земля тарелка, что положишь, то и возьмёшь. Лиха беда хлеб нажить, а с хлебом можно жить. Навоз отвезём, так хлеб привезём. В полдень можно сеять только пшеницу; остальное пропадёт. Овёс любит хоть в воду, да в пору. Чей хлеб ешь, того и обычай тешь. Кириешка: Знаток 10 лет назад Русские пословицы и поговорки о хлебе Каков у хлеба, таков и у дела.

На соль пьется, на хлеб спится. Не гляди в небо - там нет хлеба, а к земле ниже - к хлебу ближе. Пот на спине - так и хлеб на столе. Доплясались, что без хлеба остались. Где хлеб, тут и мыши. Покуда на гумне цеп, потуда и на столе хлеб. До завтра оставляют только хлеба, а не дела. Гречневая каша - матушка наша, а хлебец ржаной - отец наш родной.

Разговором сыт не будешь, если хлеба не добудешь. Посконная рубаха не нагота, хлеб с половой не голодня. Без соли, без хлеба - половина обеда. Береги хлеб в углу, а деньги - в узлу. Дожили до клюки, что ни хлеба, ни муки.

Дадут хлебца - дадут и дельца. Работай до поту, поешь хлеба в охоту. Жить домком - не ломать хлеб ломком, а ломтем. Ангелина Димчук Ученик 8 лет назад Пословицы и поговорки о хлебе Большому куску рот радуется. Калач приестся, а хлеб — никогда.

Без денег проживу, а без хлеба не проживу. Хлеб да вода — здоровая еда. Помяни соль, чтобы дали хлеба. Лиха беда — хлеба нажить, а с хлебом — кому хочешь можно жить. Слову — вера, хлебу — мера, деньгам — счет. Хлеб везде хорош — и у нас и за морем. Сколько ни думай, а лучше хлеба-соли не придумаешь. Ешь пироги, а хлеб вперед береги. Хлеб да капуста лихости не напустят.

Родился бы человек, а краюшка хлеба готова. Хлебушко — калачу дедушка. Ешь хлеб, коли пирога нет. У хлеба не без крох. Хлеб-соль — взаимное дело. Покуда есть хлеб да вода, все не беда. Нам хлебушка подай, а разжуем мы сами. Хлеб да живот, так и без денег живет. Без хлеба нет обеда. Щи с мясом, а нет, так и хлеб с квасом. Баловством хлеба не добудешь. Горек обед без хлеба. Хлеб на стол — и стоп престол, а хлеба ни куска — и стол доска. Без хлеба живот никогда не живет. Без соли не вкусно, без хлеба — не сытно.

Хлеба ни куска, так и в горле тоска. Временами и ломоть за целый хлеб. Не в пору и обед, коли хлеба нет. У меня хлеб чистый, квас кислый, нож острый, черен пестрый, отрежу гладко, так, что глядеть сладко. Без ума проколотишься, а без хлеба не проживешь. Хлеб за брюхом не ходит. Чужой хлеб в горле петухом поет. Чужой хлеб приедчив.

Хлеб поспевает — колхозник не гуляет. Хлеб да крупы на здоровье лупи. Хлеб да пирог и во сне добро. Хлеб да соль! Хлеб за брюхом не ходит, а брюхо — за хлебом. Хлеб с солью не бранится. Хлеб сердце человеку укрепит. Хлеб-соль вместе, а рыбка — в дель. Хлеб-соль ешь, а правду говори. Хлеб-соль — заемное дело. Хлеб-соль и во сне хорошо. Хлеб-соль — конец обеду. Хлеб-соль кушай, а добрых людей слушай. Хлеб-соль кушал, а нас не послушал.

Хлеб-соль не бранит. Хлеб-соль — оплатное дело. Хлеб хлебу брат. Хлеба к завтрему оставливай, а не дела. Хлеба край — и под елью рай, хлеба ни куска — и в полатях возьмет тоска. Хлеба нет — и друзей не бывало. Хлеба нет — и корочки в честь. Хлеба ни куска — и в горнице тоска.

Хлеба с душу, денег с нужу, а платья с ношу. Хлебал меж ушку да выронил душку. Хлебало-то есть, да хлёбова нет. Хлебу — мера, деньгам — счет. Чужой ломоть лаком. Чужой хлеб вкусен. Чужой хлеб петухом в горле запоет. Чужой хлеб слаще калача.

Хлеб ешь зубами, а дело делай руками. Хлеб за брюхом не гоняется, а брюхо за хлебом. Хлеб на хлеб сеять — ни молотить, ни веять. Без хлеба — половина обеда. Без хлеба — смерть, без соли — смех. Без хлеба все приестся. Без хлеба да без каши — ни во что и труды наши. Без хлеба и медом сыт не будешь. Без хлеба и с меду тошнит. Без хлеба и у воды жить худо. Без хлеба на воде ноги жидки. Без хлеба не жить, да и не от хлеба не о хлебе жить.