Анна ахматова братья и сестры, Глава 90. Анна Ахматова и Николай Гумилёв
Анненского и других критиков, хотя его называли «ещё ученической книгой» [22]. Оценка Гумилёва критикой всегда была неоднозначной. Арутюновой — литератору от Бога, посвящается этот труд. Он вспоминал : «8 января года, почти через 20 лет после приезда, я стоял на палубе корабля «Генерал Гордон» и мысленно командовал: «Отдать швартовы! Гумилева за границу, а в году, когда он вернулся из Лондона в Петроград, окончательно порвала с Николаем отношения.
Иначе откуда бы Виктор знал это стихотворение Анны? И не только знал и помнил всю жизнь — оно так его трогало, что через много лет, обсуждая со Львом Гумилевым идею памятника Ахматовой, он предлагал племяннику высечь на нем те памятные строчки.
Ханна Вульфовна с волнением ожидала приезда Инны Эразмовны, не знала, как посмотрит свекровь на сноху-еврейку. Но эти волнения оказались безосновательными; Ханна Вульфовна вспоминала, что Инна Эразмовна отличалась редкой добротой, они быстро сблизились.
Виктор Горенко, как бывший офицер царской армии попал в категорию «лишенцев». С поиском работы было сложно. Вспоминая те годы Виктор писал: « В конце года большевики начали производить аресты на Сахалине, и к году я понял, что мне нужно бежать».
Оставаться в Советской России — Аквитании, в стране, где каждая кухарка стала управлять государством, ему было не безопасно. Инна Эразмовна, прожив на Сахалине до года, снова вернулась на Украину. Беспомощная старая женщина, одна, через всю Россию отправилась в обратный путь, минуя Ленинград, в имение старшей сестры Анны Эразмовны Вакар, которое к тому времени было уже национализировано и сёстры жили в сторожке. Инна Эразмовна умерла через год, в году. Похоронена на деревенском кладбище.
А Виктор Горенко с женой решил добраться до Китая, хотя понимал, что уезжает «из одной неподходящей страны в другую — такую же неподходящую».
Перейти границу Виктору и Ханне Вульфовне помог китаец-проводник. Все русские эмигранты селились в китайском Шанхае. Ханна Вульфовна освоила английский и работала фармацевтом, а после года преподавала русский язык в Шанхайском университете. Виктор Андреевич ходил на торговых судах грузовым помощником капитана, работал на берегу в торговых фирмах.
Живя в Китае, Виктор Андреевич писем сестре не писал, понимая возможные для неё дурные последствия. Однако Ханна Вульфовна вспоминала, что в конце — начале года, узнав о блокадном голоде в Ленинграде, они с мужем отправили из Шанхая в блокадный Ленинград несколько продуктовых посылок для Анны Андреевны, наивно полагая, что посылки до неё дойдут. Анны Ахматовой в это время в Ленинграде уже не было.
Виктор Андреевич знал и глубоко переживал за сестру. Ханна Вульфовна говорила, что он никак не мог понять причины такой бешеной травли сестры, много раз задавая себе вопрос: «За что?
В году Виктор Горенко решил опять круто поменять свою жизнь. Он вспоминал : «8 января года, почти через 20 лет после приезда, я стоял на палубе корабля «Генерал Гордон» и мысленно командовал: «Отдать швартовы! Ханна уехала в Ригу к родственнице. Они разошлись и больше никогда не виделись. Ханна Вульфовна в годы каждое лето приезжала из Риги в Ленинград, жила вместе с Ахматовой в Комарове, управляла её нехитрым хозяйством.
Иосиф Бродский относился к Ханне Вульфовне исключительно тепло. В посвященном ей стихотворении, датированном осенью года, он писал о двух обитательницах «Будки»:.
В деревянном доме, в ночи беззащитность сродни отрешенью; обе прячутся в пламя свечи…». У Ханны Вульфовны к бывшему мужу Виктору Горенко осталось уважительное, доброе отношение.
Чуковского, оказалось роковым для Ахматовой. Критиками Б. Арватовым А. Селивановским, С. Бобровым, Г. Лелевичем, В. Перцовым она была объявлена салонной поэтессой, «идеологически чуждым молодой пролетарской литературе элементом».
В годы вынужденного безмолвия Ахматова занималась переводами, изучала сочинения и жизнь Пушкина, архитектуру Петербурга. Ей принадлежат выдающиеся исследования в области пушкинистики Пушкин и Невское взморье, Гибель Пушкина и др. На долгие годы Пушкин становится для Ахматовой спасением и прибежищем от ужасов истории, олицетворением нравственной нормы, гармонии. От многих современников Ахматову отличала редкая способность не поддаваться массовому гипнозу власти, иллюзиям культа личности.
С серединой х она связывала изменение своего «почерка» и «голоса». В мае посетила Оптину Пустынь и беседовала со Старцем Нектарием. Эта беседа, вероятно, сильно повлияла на Ахматову. По материнской линии Ахматова состояла в родстве с А.
Мотовиловым — мирским послушником С. Через поколения она восприняла идею жертвенности, искупления. Перелом в судьбе Ахматовой был связан и с личностью В. Шилейко — ее второго мужа, ученого-востоковеда, занимавшегося культурой древнего Египта, Ассирии, Вавилона. Личная жизнь с Шилейко, деспотичным и беспомощным в бытовых делах, не сложилась, но его влиянию Ахматова приписывала возрастание сдержанных философских нот в своем творчестве.
Шилейко привел Ахматову в Фонтанный Дом Шереметьевский дворец , под кровом которого она прожила несколько лет. Своим городом Ахматова называла Петербург. В в стихотворении Ведь где-то есть простая жизнь и свет… Ахматова клялась в любви и верности «городу славы и беды», его «бессолнечным садам», говорила о готовности разделить «торжественную и трудную» судьбу Петербурга.
В эпоху сталинского террора Ленинград — вторая неофициальная столица, «рассадник» старой интеллигенции, «троцкистско-зиновьевских» настроений, «опальный» город, связанный с именами неугодных диктатору С. Кирова и Г. Судьбу Ленинграда предопределила идеология тоталитарной власти: один вождь — одна столица. После убийства Кирова 1 декабря по Ленинграду прокатилась волна повальных «чисток» и выселений.
Лихорадило Ленинград и в послевоенные годы, когда началось «закручивание идеологических гаек», сведение счетов с непокорным, выстоявшим в блокаду городом. В этих условиях многие видные деятели культуры и искусства предпочли Ленинграду Москву: К. Чуковский, С. Маршак, Г. Уланова, Д. Шостакович перебрались в столицу. Ахматова осталась в любимом городе.
Осенью , когда почти одновременно были арестованы Н. Пунин и Л. Гумилев, Ахматова начала писать Реквием — Факты личной биографии в Реквиеме обретали грандиозность библейских сцен, Россия х уподоблялась Дантову аду, среди жертв террора упоминался Христос, саму себя, «трехсотую с передачей», Ахматова называла «стрелецкой женкой». Реквием занимает особое место в ряду антитоталитарных произведений.
Ахматова не прошла лагерь, не арестовывалась, но тридцать лет «прожила под крылом у гибели», в предчувствии скорого ареста и в непрестанном страхе за судьбу сына. Реквием — памятник России, превращенной в тюремную очередь, в центре цикла — страдание матери, плач по безвинно погибшим, гнетущая атмосфера, воцарившаяся в годы «ежовщины». В ту пору, когда в России усилиями властей формировался новый тип женщины-товарища, женщины-работницы и гражданина, Ахматова выражала вековое сознание русской женщины — скорбящей, охраняющей, оплакивающей.
Обращаясь к потомкам, она завещала установить ей памятник не там, где прошли ее счастливые, творческие годы, а под «красной, ослепшей стеной» Крестов. В имя Ахматовой было на 7 лет возвращено в литературу. На приеме в честь награждения писателей Сталин спросил об Ахматовой, стихи которой любила его дочь Светлана: «А где Ахматова?
Почему ничего не пишет? Ахматова была принята в Союз писателей, ею заинтересовались издательства. В вышел после летнего перерыва ее сборник Из шести книг, который Ахматова назвала «подарком папы дочке». Шестой книгой Ахматова считала отдельно не выпущенный Тростник, включавший стихи — Война застала Ахматову в Ленинграде. Вместе с соседями она рыла щели в Шереметьевском саду, дежурила у ворот Фонтанного дома, красила огнеупорной известью балки на чердаке дворца, видела «похороны» статуй в Летнем саду.
Впечатления первых дней войны и блокады отразились в стихотворениях Первый дальнобойный в Ленинграде, Птицы смерти в зените стоят…, Nox. В конце сентября по приказу Сталина Ахматова была эвакуирована за пределы блокадного кольца. Обратившийся в роковые дни к замученному им народу со словами «Братья и сестры…», тиран понимал, что патриотизм, глубокая духовность и мужество Ахматовой пригодятся России в войне с фашизмом.
Стихотворение Ахматовой Мужество было напечатано в «Правде» и затем многократно перепечатывалось, став символом сопротивления и бесстрашия. В Ахматова получила медаль «За оборону Ленинграда».
Стихи Ахматовой военного периода лишены картин фронтового героизма, написаны от лица женщины оставшейся в тылу. Сострадание, великая скорбь сочетались в них с призывом к мужеству, гражданской нотой: боль переплавлялась в силу. В годы войны в Ташкенте вышел сборник стихов Ахматовой, была написана лирико-философская трагедия Энума Элиш Когда вверху… , повествующая о малодушных и бездарных вершителях человеческих судеб, начале и конце мира.
В апреле выступала в Колонном зале Дома союзов. Ее появление на сцене вызвало овацию, продолжавшуюся 15 минут. Публика аплодировала стоя. Ахматова не просто была возвращена в литературу — она олицетворяла спасенное от плена русское слово, несгибаемый русский дух.
Оплаченная миллионами жизней Победа вселяла в людей надежду на начало новой страницы в истории страны. Постановление знаменовало собой «завинчивание гаек» и «осаждение» интеллигенции, почувствовавшей в годы войны намек на духовную свободу. Доклад по данному постановлению делал секретарь ЦК А. Жданов, в качестве жертв были выбраны М.
Зощенко и А. Сентябрь Ахматова называла четвертым «клиническим голодом»: исключенная из СП, она была лишена продовольственных карточек. В ее комнате было установлено прослушивающее устройство, неоднократно устраивались обыски. Постановление вошло в школьную программу, и несколько поколений еще на школьной скамье усваивали, что Ахматова «не то монахиня, не то блудница».
В вновь арестовали Льва Гумилева, прошедшего войну и дошедшего до Берлина. Чтобы вызволить сына из сталинского застенка, Ахматова написала цикл восхваляющих Сталина стихов Слава миру Подобные панегирики были в чести и искренне создавались многими, в том числе и талантливыми поэтами — К. Симоновым, А.
Твардовским, О. Ахматовой же пришлось переступить через себя. Истинное отношение к диктатору она выразила в стихотворении: Я приснюсь тебе черной овцою, На нетвердых, сухих ногах, Подойду и заблею, завою: «Сладко ль ужинал, падишах? Ты вселенную держишь, как бусы, Светлой волей Аллаха храним… И пришелся ль сынок мой по вкусу И тебе и деткам твоим?
Жертву Ахматовой Сталин не принял: Лев Гумилев вышел на свободу только в Последние годы жизни Ахматовой после возвращения из заключения сына были относительно благополучными.
Ахматова, никогда не имевшая собственного пристанища и все свои стихи написавшая «на краешке подоконника», наконец-то получила жилье. Появилась возможность издать большой сборник Бег времени, в который вошли стихи Ахматовой за полстолетия. Она решилась доверить бумаге Реквием, двадцать лет хранившийся в ее памяти и в памяти близких друзей.
К началу х сложился «волшебный хор» учеников Ахматовой, сделавший ее последние годы счастливыми: вокруг нее читали новые стихи, говорили о поэзии. В круг учеников Ахматовой входили Е. Рейн, А. Найман, Д. Бобышев, И. Ахматова была выдвинута на Нобелевскую премию. В в Италии ей вручили литературную премию «Этна-Таормина», а полгода спустя в Лондоне — мантию почетного доктора Оксфордского университета.
За рубежом в Ахматовой видели и чествовали русскую культуру, великую Россию Пушкина, Толстого, Достоевского. В последнее десятилетие жизни Ахматову занимала тема времени — его движения, бега. Что войны, что чума? Такая философская настроенность не понималась многими ее современниками, сосредоточенными на кровавых событиях недавнего прошлого. В частности Н. Мандельштам вменяла Ахматовой в вину «отказ от наших земных дел», «старческую примиренность» с прошлым.
Но отнюдь не «старческой примиренностью» навеяны последние стихи Ахматовой — отчетливей проступило то, что было свойственно ее поэзии всегда: тайнознание, вера в приоритет неведомых сил над материальной видимостью мира, открытие небесного в земном.
Позднее творчество Ахматовой — «шествие теней». В цикле Шиповник цветет, Полночных стихах, Венке мертвых Ахматова мысленно вызывает тени друзей — живых и умерших.
Слово «тень», часто встречавшееся и в ранней лирике Ахматовой, теперь наполнялось новым смыслом: свобода от земных барьеров, перегородок времени. Свидание с «милыми тенями отдаленного прошлого», так и не встреченным на земле провиденциальным возлюбленным, постижение «тайны тайн» — основные мотивы ее «плодоносный осени». Начиная с года, многие стихи Ахматовой посвящены Исайе Берлину — английскому дипломату, филологу и философу, посетившему ее в в Фонтанном Доме.
Беседы с Берлиным стали для Ахматовой выходом в живое интеллектуальное пространство Европы, привели в движение новые творческие силы, она мифологизировала их отношения, связывала с их встречей начало «холодной войны».
В течение двадцати двух лет Ахматова работала над итоговым произведением — Поэмой без героя. Поэма уводила в — к истокам русской и мировой трагедии, подводила черту под катастрофами 20 столетия. В поэме Ахматова различала три слоя, называя ее «шкатулкой с тройным дном». Первый слой — свидание с прошлым, оплакивание умерших. В колдовскую, заветную ночь героиня созывает «милые тени». На сцену выходят основные участники петербургского маскарада х годов — О.
Глебова-Судейкина, застрелившийся из-за любви к ней Вс. Князев, А. Смерть корнета Вс. Князева — преступление, вина за которое возложена на «петербургскую чертовню».
Она подошла. Да, вот так: ОНА меня слушает.
Про «беду» Ахматова знает, за нее вот так милостиво пожалела и согласилась вознаградить знакомством с собою — и на тебе, та посмела «Я вас слушаю» сказать! Она приехала и сидела 7 часов.
Ардовы тогда были богатые и прислали мне в комнату целую телячью ногу». Это будет кочевать по всем воспоминаниям: что Марина Ивановна в свой, считай что смертный муж расстрелян, дочь с сестрой сидят, самой жить два месяца, сыну — два года, Ахматова все это с высоты прожитых лет знает час последнее желание высказывает определенно: видеть Ахматову. Ну и bon ton жеманных совслужащих: вы разве не знаете, что тот, кто первый позвонил, должен представиться?
А если кто-то звонит по чьей-то просьбе… и так далее. Эти важные детали так и составят основное ее воспоминание о встрече с Мариной Цветаевой. Немудрено, что та ее быстро «разлюбит». Хороша и телячья нога — целая. Хоть и не своя луковка — а может, и надеется Анна Андреевна, что Цветаева перед смертью вспомнила ее доброту. Прошу позвать ее.
Слышу: «Да? Я удивилась. Но говорю: «Мне к вам прийти или вы ко мне придете? А ушла в час ночи. Сердобольные Ардовы нам еду какую-то посылали». Сидели тринадцать часов. А по свидетельству Нины Антоновны Ольшевской, всего часа 2—3. Что Ардовы разболелись сердцем на Маринины несчастья — да ладно.
Простим интеллигентское прекраснодушие и хлебосольство — может, им самим и не съесть было. Ардов Виктор Ефимович был знаком с Цветаевой по дому творчества в Голицыне. Он сказал Анне Андреевне, что Марина Ивановна хочет с нею познакомиться лично. Анна Андреевна после большой паузы ответила «белым голосом», без интонаций: «Пусть придет».
Актерская среда ей помогала — она и паузы умеет выдерживать, и «белым голосом» говорить. Правда, биография у Цветаевой оказалась слишком крепко сделана: ни о метафизике не поговоришь, ни посплетничаешь — ее любимые темы Бродский.
Вечер был удивительно светлый». Анна Андреевна спросила, помню ли я стихи Цветаевой Маяковскому. Там, где загробный диалог между Маяковским и Есениным.
Все умрем — это так. Но никто не знает своего часа, не знает смерти, не знает крови. Кроме самоубийц. Умерший самоубийством — он и родился самоубийцей, когда он родился — это родился самоубийца, отличающийся от всех нас. Цветаева имеет право каркать.
У Ахматовой судить ее прав меньше. Я прочитала ей отрывок он ходит по рукам в машинописи из цветаевской прозы «Нездешний вечер». Этот рассказ Осипа Мандельштама — одна из самых моих больших радостей за жизнь». Ни ее стихов у меня в сумочке, ни трещин и складок». У нее в сумочке хранилось письмо от Вигорелли — заместителя председателя коммунистической ассоциации писателей Италии — с приглашением приехать за границу. А хранить стихи Марины Цветаевой — это действительно к чему ж.
Прочитала мне свои стихи, посвященные Цветаевой. Я уже слышала их. Ничем не оправданное в честь чего бы это, действительно, писать посвящение Цветаевой по-мандельштамовски? О заказном характере этого стихотворения. Ахматова всем поэтам, которые входили в силу Маяковского назначил Сталин, Пастернака — Бухарин писала по стиху — и отметиться, что полностью поддерживает директивы, и место рядом с великими на равных застолбить.
Последний год я перестал интересоваться ей.
Она была на очень высоком счету в интеллигентном обществе и среди понимающих, входила в моду… Так как стало очень лестно числиться ее лучшим другом, я отошел от нее и не навязывался ей….
Дочь Цветаевой выжила одна из семьи и слишком буквально несла память о Марининой влюбленности. Ариадна Сергеевна пишет, что книжка Ахматовой — это, конечно, всего лишь обломки, «но ведь и Венеру Милосскую мы знаем без рук». Ахматова прокляла их до седьмого колена, по женской линии только, правда, Мур сначала расслабился, как мальчик — в том смысле, что он действительно был еще мальчиком, а потом ему пришлось все зло мира принять на себя, как мужчине.
В том числе зло по имени Анна Ахматова. Автор — Арсений Тарковский. Это очень несправедливо. Но, во-первых, отнюдь не все женщины стирают большую стирку. А во-вторых, даже если почти все стирают, то некоторых, например, Цветаеву — безусловно следовало бы освободить. Цветаева под конец жизни тоже пересмотрела свое сверхвосторженное поклонение Ахматовой.
